Книга Кэрол Пирсон «Пробуждение внутреннего героя»/ Carol Pearson «Awakening the Heroes Within» (1991), перевод выборочный и авторский выполнен группой исследователей Архетипов.

Дурак, последний архетип, описанный в этой книге, объединен с другими архетипами возвращения, поскольку управляет проявлением себя в мир. И все же ни одна классификация не вместит Дурака. Мы встречаем Дурака в начале и конце путешествия героя, но в самом путешествии мы лишь слегка касаемся границ Дурака, не допуская его в наше сознание. Правитель символизирует достижение осознанности и истинной Самости, Дурак же помогает нам двигаться за пределы себя, за пределы героизма, индивидуации, сознания – в экстаз.

На ранних стадиях Дурак соединен с очень примитивными частями души. Он связан с глубинным хранилищем наших инстинктивных порывов и импульсов, желаний, которые мы можем не хотеть признавать в себе или других. В терминах Фрейда он тесно связан с Идом и базовыми импульсами и инстинктами живого существа. Даже в относительно примитивных культурах образ Трикстера, иллюстрирующий эту раннюю стадию, обычно был уже вне социально приемлемых ролей и все же, как можно увидеть, признавался как тот, кто способствует общему наслаждению жизнью.

Через изучение мифов и легенд мы можем узнавать про рост и развитие трикстерской части себя. Юнг видел Трикстера как того, кто появляется «в плутовских разговорах, на карнавалах и пирушках, в священных и магических церемониях, в людских религиозных страхах и экзальтированности» и «мифологии всех времен». По его видению, Трикстер в таких мифах является «архетипической психической структурой, чрезвычайно древней, которая в своей чистейшей манифестации представляет собой точную копию совершенно недифференцированного человеческого сознания, соответствующего психике, едва отошедшей от уровня животного».

Фигура Трикстера появляется в мифах и ритуалах для того, чтобы люди могли узнавать теневую сторону своего сознания и посмеяться, осознавая, что Трикстер все еще с ними, несмотря на то, что значительной его частью пришлось пожертвовать для того, чтобы построить культуру. Но Юнг также обращает внимание, что Трикстер – не только анахронизм человеческого сознания, его продолжающаяся полезность в индивидуальной и коллективной жизни бесспорна. На первых порах он представляет собой полностью недифференцированный (единый, неразрозненный) инстинкт. Человечеству необходимо было двигаться за пределы такого существования, чтобы развить сознание. И мы не можем полностью оставить инстинкты, поскольку так мы потеряем всю доступную энергию.

Трикстер в мифах коренных Американцев – существо с величайшим аппетитом, который, как и дитя, еще не научился отделять себя от окружающей среды. Пол Рэдин (Paul Radin) вспоминает приключения героя цикла о Трикстере племен Сиу и Венебаго. Вакджункага решает вздремнуть, пока в костре жарятся пойманные утки, и поручает своему анусу приглядывать за едой. Еду все же воруют, и когда Вакджункага просыпается, то он настолько зол на свой анус, что поджигает его в наказание. Тут он вдыхает аромат вкусной еды, которая, конечно же, и есть его собственная поджаренная плоть, и, попробовав капельку стекающего жира, заключает, что вкус у обнаруженной еды и вправду хорош. В итоге все завершается тем, что Вакджункага поедает свои же внутренности.

И хотя мы можем посмеяться над Трикстером, считая себя выше этой глупости, каждый из нас вполне способен выпустить свои аппетиты на волю так, что они станут саморазрушительными. Если вы когда-то мучились похмельем, или пинали себя за несоблюдение системы питания, или были слишком охвачены страстью, чтобы подумать о контрацепции, вы знаете, как легко можно забыть о последствиях импульсивных действий.
Маленькие дети, конечно, понемногу учатся различать свое тело от окружающего пространства, свои эмоции от эмоций родителей и постепенно по мере взросления выстраивать связь между своими действиями и их последствиями. И хотя взрослый человек чаще способен c легкостью провести границы между частями своего тела и объектами или существами внешнего мира, он же может не уметь отбирать свои подлинные мысли, ценности, чувства и мнения из того же набора вводных, приходящих от родственников, друзей, знакомых и из средств массовой информации. Или мы ловим себя на том, что делаем то, чего от нас хотят другие, поскольку не можем разделить свои и чужие желания, или мы бесхитростно предполагаем, что другие разделяют наши взгляды, не проверив, так ли это.

Трикстер включается в нас всякий раз, когда нам нужно определиться с тем, где «я», а где «не я». Истории о Трикстере учат нас объединять наши части, чтобы стать интегрированным целым. Сексуальность Трикстера, например, поначалу проявляется как распущенность и похотливость и полностью отсоединена от любви или ответственности. Пенис Вакджункаги настолько велик, что Трикстеру приходится тащить его отдельно от себя, на своей спине. Половой орган настолько разъединен с остальным телом, что герой отправляет его вперед себя, чтобы тот вступил в интимную связь с дочкой главы ближайшей деревни. Несложно вообразить, что это вызывает большую шумиху в деревне. Сексуальность Трикстера полностью отсоединена от остальной его идентичности и похожа на подростковую сексуальность.

В конечном итоге, когда Вакджункага неистово преследует бурундука, тот сжевывает его пенис до обычного человеческого размера. И только теперь гениталии могут быть присоединены к телу. Поедание примитивного, огромного, отсоединенного пениса так, что он становится меньшего и более управляемого размера, близко по значимости с ритуалами обрезания в пубертате. Нанесение раны и приручение похоти Трикстера, разнузданной и разъединенной, приносит пользу культуре.

Гениталии Вакджункагы не только уменьшаются в размере и силе, но еще и соединяются со всем телом. И таким образом позывы гениталий потенциально контролируемы другими элементами его существа. И все же, он не полностью готов для «серьезных отношений» до тех пор, пока он не испытает, каково это – быть существом другого пола. Изначально, сексуальность Трикстера многообразно развращена и неопределенна. И так он (или она) охватывает изучением оба пола. Вот почему подростков, например, настолько привлекают стрижки и одежда унисекс, и вот почему оба пола могут быть эротически привлекательны для подростка, когда культура не слишком загрязнена гомофобией.

Трикстер из Виннебаго обманывает главу деревни, превращаясь в женщину, выходит за него замуж, вынашивает нескольких детей до тех пор, пока его не обнаруживают, после чего он сбегает. Наиболее мощные из Трикстеров внегендерны. Они знают, каково быть и мужчиной, и женщиной, и потому обладают особого рода цельностью, благодаря которой они не нуждаются в представителе противоположного пола, чтобы испытать состояние исполненности и завершенности. Они чувствуют, что их заводит сам мир, и они путешествуют по нему, пребывая в общем состоянии радостного возбуждения.

Среди нас есть те, кто не действует из страха и позволяет трикстерской харизме и силе проявляться. Такие люди могут взаимодействовать и ладить с обоими полами, поскольку они оживили как свою мужскую, так и свою женскую стороны. И они не подавляют свои сексуальные чувства, даже когда эти чувства будут считаться социально неприемлемыми (при этом мудрый Трикстер учится не выражать эти «неприемлемые чувства» импульсивно). Они также почти не теряют сил, так как не идут на компромисс со своими желаниями в угоду ублажения другого. Они знают, что наслаждает и удовлетворяет их, и не боятся быть эксцентричными или странными.

Дурак никогда в действительности не связан границами традиционного общества, однако в совершенстве разучивает правила этого общества и способы эффективной игры. Он способен играть соответствующую социальную роль (или роли) без отождествления себя с этой ролью. Дурак, который инвестировал время, чтобы узнать, что он любит, думает и чувствует, может переключать роли по мере изменения ситуаций и обстоятельств, не попадая при этом в кризис идентичности. Он знает, что он не есть его роль. Под конец цикла истории о Трикстере из Виннебаго, например, Вакджункага снова принимает мужскую идентичность, женится, заводит детей, но никому и в голове не придет, что эта роль определяет или приручает его.
Трикстеру в каждом из нас нужно время, чтобы постранствовать по свету и исследовать мир в ответ на жажду ощущений и опыта и чтобы разведать, кто мы есть, что мы любим, а что нет, что мы чувствуем, а что нет. Без этого у нас никогда не появится подлинного ощущения идентичности. Вот почему у многих из интереснейших людей в силе был опыт, когда они пускались во все тяжкие, масштабно наломали дров и научались на своих ошибках.

Трикстер также постигает мастерство посредством экспериментов: разобрать механизм на детали, чтобы увидеть, как он устроен; попытаться изобрести новое; запустить предпринимательский проект; проверить себя в каком-то искусстве; изучить, как работает политика в организации; попытаться выявить, что заставляет других людей действовать. Любопытство Трикстера, выражаемое такими способами, помогает человеку узнать, какую работу он любит делать, и дает ему, по меньшей мере, навыки новичка, чтобы приступить к этой работе.

Энергии Трикстера можно и нужно задавать границы, однако ее никогда не нужно подавлять. И, конечно, чтобы человеку оставаться в здравом уме и счастливым, важно уметь устраивать отпуск и регулярный отдых для игры и создания комфорта, столь приятного телу, и давать место юмору.

Зрелый Трикстер в каждом из нас – знаток чувственных наслаждений, идущий не по течению традиционных представлений и верований. Его вкусы высокоразвиты и индивидуалистичны, и он находит социально приемлемый выход для каждого из множества граней своей личности. Трикстер, будучи чрезвычайно креативным, способен сотворить тот способ жизни, который подходит именно ему и позволяет полностью проявить все любимые деяния, даже если покажется, что таких любимых дел величайшее множество. И хотя такой способ жизни может унести на границы общества (если вспомнить, например, образ жизни многих художников и музыкантов), в его основе максимум проявленной позитивной и творческой силы, и это важнее всего.

В преклонном возрасте Дурак учит отпускать потребность во власти, целях и достижениях и жить каждый день во всей полноте именно этого дня. Мы можем ощутить это и в другие моменты жизни, всякий раз, когда осознание смерти приводит нас к наслаждению, смакованию всякого момента жизни как драгоценного по своей природе.

Элементы психики, относящиеся к Дураку, отделимы от ее героических элементов. Вот почему добродетельному и ладному герою, начинающему путь непорочным Невинным, преисполненным порядочности, веры и храбрости, зачастую будет помогать правая рука Трикстер. Напарник этот способен уравновесить героя практическими познаниями законов улиц, необходимыми для выживания, но при этом совершенно не будет соответствовать идеальному героическому образу.

И все шутовские элементы, не только глупость героя, должны быть искусно отделены, чтобы они одновременно не были у руля, но при этом и не подавлялись. Эти элементы тогда находятся в положении лояльного и доверенного сообщника. Через диалог более «героического» Эго и его напарника Дурака или Трикстера можно найти стратегию для спасения жертвы (Сирота), подходящую и обстоятельствам (Трикстер), и морали (Невинный). Часто Трикстер-сообщник (или Трикстер-герой, когда обе позиции объединены в одном человеке) способен найди искусный способ обойти обстоятельства и не сражаться с ними напрямую.

Эго, поддерживаемое Невинным, Сиротой, Воином и Опекуном, отождествляет себя с порядком. Оно желает упорядоченного мира и приходит в ужас от хаоса – в культуре или психике. И при этом Дурак связан с хаосом и беспорядком и, как следствие, с принципом энтропии вселенной. И в тех случаях, когда Эго не хочет и не может одобрить или позволить планам Дурака реализоваться, Дурак отделяется.

Дурак, Ид и танец
Только когда человек развил устойчивые и долгосрочные отношения с внутренним напарником Дураком, он может «довериться процессу», в том числе и в самые суровые времена. Когда доверие хорошо развито, мы можем наслаждаться ездой так, как дети упиваются катанием на американских горках. Они держатся покрепче и кричат, но это крики не ужаса, а веселья и радостного опьянения.

Важно осознавать, что как Невинный, Сирота, Воин и Опекун помогают развитию Эго, но при этом не есть Эго, так и Дурак помогает трансформации Ида, но при этом не является Идом. Дурак помогает нам сначала нам отсоединиться, диссоциироваться от примитивной инстинктивной жизни, чтобы развить сознание. Но он также обеспечивает связь с инстинктивным и с Душой, и связь эта зачастую расположена за пределами сознания.
Когда сознание интегрировано, скитающийся Дурак становится шутом двора, с определенной и признанной ролью в психике. До этого алхимического преобразования Эго стремится подавлять инстинктивную жизнь – и если бы этого не происходило, то не было бы и цивилизации! И все же многие из нас чересчур усердствуют в этом подавлении, и тогда мы теряем свой напор, харизму, силу, поскольку отрезаны от инстинктивных основ природы.

Люди, отправившиеся в путешествие и завершившие его, развившие интегрированную Самость, могут доверять своим инстинктам. Когда они живут на одной волне с глубинной сутевой Самостью, они могут «следовать за своим блаженством» без страха причинить вред себе или другим. Они знают, каково это, доверять течению жизни, и в этом действии доверия жизнь становится танцем – выражением чистой радости.

Джеймс Хиллман (James Hillman) в своей книге «Новый взгляд на психологию» (Re-Visioning Psychology) утверждает, что политеизм является более подходящей моделью психики, чем монотеизм, поскольку идея единого Бога создает у нас фантазию о том, что для каждого возможна только одна Самость. Он показывает горизонты Мудрого Дурака, когда приводит доводы в пользу того, чтобы принять величайшее многообразие возможных способов бытия и поведения, живущих в каждом из нас.

Хиллман призывает психологию «смотреть сквозь убеждения и предположения» и через это «растворить буквальное представление о человеке через деперсонификацию его в метафоры». «Тогда индивидуальность, - продолжает он, - может быть представлена по-новому: так, что я существо вне личности, метафора, воплощающая многие проявления, идущие из образов моего сердца и судьбы, и эта Душа, проектирующая, воплощающая меня, обладает архетипическими глубинами, инопланетными, нечеловеческими и внеличностными. Моя так называемая личность – это персона, через которую говорит Душа».

Хиллман говорит о «воплощенных архетипах как о Богах» политеизма, каждый из которых «является духом-проводником со своими нравственными представлениями, инстинктивными реакциями, образом мыслей и речи, призывами к действию. Руководя моими проявлениями, они руководят мной».

За исключением кратких божественных мгновений единства, каждый из нас живет со своей внутренней множественностью, которая даже не объединена. Обычно мы способны жить множественно, лишь подавляя знания о тех наших частях, которые не соответствуют нашему образу самих себя. Или мы ввязываемся в проекты по самоулучшению, чтобы эти подавленные части стали подходящими. И все же неотъемлемую часть состояния бытия человеком составляет проживаемая проживаем непримиримость множественности психики, когда разные части нас, например, имеют разные желания. Дурак учит нас тому, чтобы остановить отрицание этой множественности и освоить умение ею наслаждаться.

Хэл Стоун (Hal Stone) в своей книге «Принимая собственные я» (Embracing Our Selves) предлагает практику, помогающую людям перепроживать великолепие внутренней множественности. Он помогает людям осознавать, что психика каждого состоит из многих потенциальных «я», некоторые из которых мы подавляем, отрицаем или прячем. Используя техники гештальт-терапии, Стоун делает так, что люди говорят и действуют от имени этих «я», заново открывая их сознанию и плодотворному общению с миром. Люди в буквальном смысле начинают иначе двигаться, иначе говорить, они кажутся другого возраста и другой расы, когда перемещаются из одной идентичности в другую. Часто каждое «я» имеет имя. Переживаемый процесс осознаваем, посему это отличается от расстройства множественной личности. Это Мудрый Дурак, способный пройти за пределы иллюзии единой Самости, способный выразить множественность своей целостности в мир.

Дурак в каждом из нас видит насквозь и подрывает чувство собственной важности, опуская с небес на землю. И, конечно же, он забирает любой намек на ощущение контроля над своей жизнью и через это выводит нас за пределы геройского отношения к жизни. Вместо героизма Дурак выражает внутреннюю множественность и смакует красоту и радости каждого уникального и отличного момента и человека.

Правитель и Маг трудятся, чтобы исцелить планету. Мудрец борется и стремится найти истину. И только Дурак просто доверяет моменту, наслаждается жизнью во всей ее полноте, без суждений, и дорожит не только радостями жизни, но и ее горестями. Дурак открыт и креативен, как и Невинный, но при этом лишен склонности Невинного к отрицанию и необходимости защиты. Дурак видит достаточно ясно и для того, чтобы давать советы Правителю.

Люди живые и ошибаются. Когда Дурак признает и принимает это, он призывает смеяться этому, а не осуждать, отчаиваться или даже вступать в ряды активистов. Когда Дурак проявлен в жизни, человек знает радость, поскольку освобожден от всех коллективных «надо», и, наконец, живет. Когда мы отпускаем Эго и потребность быть важными, мы можем открыться радости.

Это состояние не является завершением путешествие, ибо путешествие продолжается всю жизнь. Но это состояние действительно меняет качество путешествия: когда мы выходим за пределы героизма в танец, мы испытываем много меньше страданий. Дурак становится архетипом, соединяющим нас с инстинктивной жизнью и помогающим нам получать опыт величайшей радости. Возможно, это происходит потому, что Дурак знает, что мы «видим божественное единственно доступным для нас способом – посредством принятия человеческого». И мы больше не испытываем необходимости в борьбе, но просто рады жить на этой земле, принимая все как есть.