Книга Кэрол Пирсон «Пробуждение внутреннего героя»/ Carol Pearson «Awakening the Heroes Within» (1991), перевод выборочный и авторский выполнен группой исследователей Архетипов.

Душа – часть психики, соединяющая нас с вечным и привносящая смысл и ценность в нашу жизнь. В юнгианской психологии Душа часто используется как синоним психики (psyche) или как коллективное бессознательное, из которого возникают архетипы. В религиозной мысли Душа – часть каждого человека, бессмертная и способная к духовному росту и развитию. В общепринятом применении Душа ассоциируется со способностью глубоко чувствовать (как в слове душевный – «soulful») или, во фразе «потерять душу» (soul-loss), с ощущением (или потерей ощущения) смысла, ценности и цели.

Не обязательно верить в Бога в традиционном религиозном смысле и даже верить в жизнь после смерти, чтобы развивать Душу. Мы начинаем проявлять интерес к Душе, когда ощущаем потребность узнать смысл своей жизни, когда чувствуем тоску по некой связи со вселенной или когда мы соприкасаемся со своей смертностью.
Иногда Душа дает возможность ощутить единство с богом или духовную связь или – чаще – испытать близость с другим человеческим существом. Парадоксально, но именно простроенные границы Эго позволяют человеку пойти на риск и быть в связи с другим человеком или большим, поскольку больше нет страха быть проглоченным и потерять себя.

В современном мире нам не достает приемлемого словаря для размышлений о Душе. Первый опыт познания Души может быть негативным, ощущаться как что-то, чего нам в жизни недостает. Поскольку наше общество отрицает Душу, мы познаем ее преимущественно из трещин – трещин в здоровье и принципах, трещин, принесенных кризисами. Многие люди, например, познают Душу только посредством саморазрушения: различного рода зависимостей, навязчивых состояний. И именно проживая величайшие кризисы своей жизни, человек вдруг тоскует и томится по смыслу и соединенности с большим.

Душа со всей ясностью проявлена в переходах человеческой жизни от детства к половой зрелости, от юности к началу взрослости, родительству, среднему возрасту, преклонному возрасту и, наконец, к смерти. Это моменты «лиминальности» или «нахождения на пороге», когда одна идентичность уже сброшена как кожа, а другая еще не добыта. Это и те моменты, когда мы с уверенностью и без сомнений стремимся к контакту с надчеловеческим.

Многие культуры выработали ритуалы и священные мифы, чтобы содействовать и помогать смягчению этих переходов, чтобы облегчить наше движение из одной реальности в другую. И, конечно, отсутствие таких ритуалов и нехватка уважения к духовной сфере в нашем современном светском обществе делают эти переходы такими сложными и исполненными одиночества. И хотя страдание и одиночество в определенной степени неизбежны во всякой культуре, боль можно уменьшить, если мы располагаем общей схемой, которая помогает нам понять, что же с нами происходит.

Некоторые культуры предлагают особый инициирующий опыт, не связанный с жизненными переходами, в священные таинства Души. Например, величайшие мистические культы эллинистического периода в Греции, Сирии, Анатолии и Персии были секретными инициациями, призванными помочь людям оторваться от обычной общепринятой реальности и увидеть и услышать древние духовные истины.

Цель инициации – помочь узнать смысл и значимость опыта нашей жизни, который инициация символизирует. Непрошедшие инициацию не испытывают недостатка связанности с Душой, однако они не способны понять ее силу и смысл. Инициация делает жизненный опыт осознаваемым не на языке Эго, но на языке Души: посредством мифа, символов, песен, искусства, литературы и ритуалов.

Путешествие героя – это инициация в действительность путешествия Души. Путешествие требует, чтобы мы наладили контроль над собственной жизнью и после отпустили его, оставили в стороне свой ужас перед встречей со смертью, болью и потерями для того, чтобы испытать полноту жизни. Чтобы это сделать, нам необходимо расширить узость восприятия Эго. Мы должны отпустить сентиментальность, безопасность и предсказуемость и даже заботы о физической безопасности, эффективности и добродетельности. Через это действие мы выходим за пределы дуализма хороший/плохой, я/ты, мы/они, светлый/темный, правильный/ошибочный в мир парадокса.

Мораль путешествия предъявляет высокие требования и абсолютна, но она отлична от морали Эго. Обычное сознание Эго хочет быть бессмертным, защищенным от страданий, успешным, богатым, любимым. И вдобавок Эго хочет, чтобы мир был понятным.

Путешествие требует от нас отставить все эти желания и увидеть истину Души: суть жизни – тайна, мистерия. Истина Души не всегда понятна рациональному Эго. Хорошо быть «здоровым, богатым и мудрым», но живыми и настоящими нас делает путешествие к главным тайнам жизни, где мы познаем расщепление, смерть, распад, секс, страсть и экстаз и видим красоту всего этого.

Без Души мы чувствуем себя роботами. Мы совершаем правильные движения, но эти движения лишены смысла. Мы можем даже пережить многочисленные инициирующие эпизоды, но быть настолько не в контакте со своей Душой, что остаться нетронутыми и неизменными. И мы получаем множество шансов. И на самом деле никогда не поздно. Мы входим впервые и возвращаемся в тайны множество раз на все более глубокие уровни понимания. Внешней кары за неспособность выйти на связь с Душой не существует, за исключением все время присутствующего чувства бессмысленности своей жизни, и это поистине суровое обращение со своей жизнью.

Инициация впервые случается в детстве вместе с первым опытом смущения, страдания, интенсивной любви, страстного томления и безысходности. Наиболее подходящая метафора для такого опыта инициации у детей – это процесс оживления объекта или игрушки. Большинство детей, как и большинство взрослых, на определенном уровне узнают себя в историях об объектах, становящихся живыми, поскольку пока человек не столкнется в открытую с Душой, он может быть хорошим, может быть даже успешным, но он не будет чувствовать себя в действительности настоящим, поскольку по факту он не будет собой.

«Пиноккио» – хорошо известный пример детской литературы, где идет речь о таком процессе превращения. Джеппетто очень хочет сына и вырезает для себя куклу Пиноккио из куска дерева. После появляется Голубая Фея и дарит кукле способность двигаться по собственному велению. Вместе Джепетто и Голубая Фея (символические Эго и Дух, соответственно) могут сделать послушную куклу, но только Пиноккио может добыть свое право быть настоящим.

Сначала он «хороший» маленький мальчик и делает все, что ему положено делать. Первый сигнал его независимости проявляется через непослушание и предательство Джепетто, Голубой Феи и маленького сверчка-совести. Он отправляется на остров Удовольствий. Когда Пиноккио отправляется в путь и следует за своим наслаждением, его, как и многих из нас, заносит на обочину обыденных удовольствий (поедание конфет и разрушение собственности).

Пиноккио спускается в глубины поисков первобытного, инстинктивного удовольствия, но совершает побег как раз вовремя, когда понимает, что он и его друзья превращаются в ослов. Этот сбивающий с толку опыт так шокирует Пиноккио, что он начинает по-другому смотреть на мир.

Инициация Пиноккио в мир тайны состоит из четырех частей. Во-первых, он видит Голубую Фею и узнает, что у него есть потенциал стать «настоящим мальчиком». Это его зов к квесту. Во-вторых, он позволяет себе пережить свои теневые качества и разрушение, из них вытекающее. В третьих, внутри кита он начинает видеть, как сильно он любит Джеппетто и как сильно он любим. В конце концов, по его возвращении Голубая Фея превращает его в настоящего мальчика, потому что он добыл это право. Он прожил жизненный опыт. Он претерпел страдания. Он научился смотреть и видеть мудрее и потому различать примитивное удовольствие и подлинное блаженство, он развил способность к подлинной любви. И он научился брать ответственность за свои действия, не изнуряя себя при этом стыдом или виной. Словом, он стал настоящим.

На символическом уровне жизнь только на уровне Эго похожа на существование робота, игрушки или другого неодушевленного объекта. Голод, что мы чувствуем, есть голод к подлинному жизненному опыту. Квест с зовом Духа – это только первый шаг к нахождению такой подлинности. Инициация перетряхивает наши способы видеть мир и требует налаживания связи с собственной глубинной мудростью, чтобы понять, что же происходит с нами. Эта инициация приближает опыт страданий, депривации и потерь, приносимый архетипом Разрушителя, способность подлинной и страстной любви и близости, связанную с архетипом Любящего (Эрос), и, в конце концов, союза со своей Душой, который создаст возможность для рождения Самости (архетип Творца).

Вхождение в Тайны через юнгианский анализ или мистицизм или непосредственным переживанием смерти и любви в вашей жизни научает принимать и любить жизнь в этом теле и на этой земле. Быть полностью присутствующим в теле ни в коей мере не отрицает возможности бессмертия Души, поскольку тело есть выражение Души и, как следствие, ее часть. Душа нуждается в теле, чтобы участвовать во вселенском цикле рождения и смерти и тем самым стать Самостью. Когда человек может отпустить всю свою жизнь и сознание и дать этому умереть, когда человек способен открыться тому, чему уже пора и необходимо родиться, он учится ощущать трепет и чудо того, что может принести его волевое участие в этих вселенских процессах.

И все же Эго сложно понять любые страдания Души. Невинный хочет отрицать неприятную истину и довериться. Сирота воспринимает смерть и страдания как еще одно доказательство несправедливости жизни. Опекун и Воин вдвоем стараются защитить мир от страдания: Воин – попытками поиска и поражения причин страданий, а Опекун – взваливанием на себя страданий всего мира, чтобы спасти других.

Даже сущность хочет подняться над таким опытом, не погружаться в него, и потому разыскивает такое состояние блаженства, которое превзойдет всякое страдание. Есть достаточные доказательства от мистиков и мудрецов всех времен, что это возможно, но это не то, с чего можно начать. Единственный выход из парадокса – в том, чтобы пройти его насквозь.

Изменение способа восприятия – основа всякого инициирующего опыта. Мы должны научиться видеть, слышать и думать таким способом, чтобы новый уровень опыта стал доступен для нас. Кто ищет, тот найдет множество способов инициирующих практик, способствующих изменению восприятия. И все же большинство из нас не выбирает инициацию сознательно. Инициация просто случается и зачастую как шок.

Иногда это физический шок. Апостол Павел ослеплен на пути в Дамаск. Шамана из книги Джин М. Ауэл «Клан пещерного медведя» (Jean Auel, Clan of the Cave Bear) в детстве ударяет молния. Но шок может быть и шоком души. В книге Бытия Иаков, убегающий от гневающегося брата, идет спать, и в его сне появляется лестница в небо. Он сражен страхом, обнаруживая, что находится в той самой точке пространства, где божественное касается земли. В действительности, каждый из нас находится в этом священном месте в каждый момент времени, но зачастую нужна шоковая встряска, чтобы мы вышли из обычного способа восприятия и почувствовали или узнали это место.

Неожиданное страдание, потеря или боль может вас шокировать или же вы можете растеряться. Вы можете пережить опыт, который не может быть объяснен обычным способом восприятия мира, например, предвидение, выход из тела или осознанное сновидение.

Вы можете также потерять всякие ориентиры, встретившись с болезнью или предательством. Кто-то получает инициирующий опыт через наркотическую эйфорию (не рекомендуется), кто-то – через психическое расстройство. Другие теряют ориентиры стрессовыми перегрузками и, как следствие, неспособностью справиться со своей жизнью. Третьи теряются, когда другой человек подрывает их ощущение реальности.
Лихорадочный темп современной жизни может быть стратегией, которую мы используем, чтобы переполниться и таким образом потерять ориентиры. Такие стратегии, впрочем, могут выйти боком. Растерянность, потеря ориентиров сама по себе не является инициацией. Инициация начинается только тогда, когда мы сбиты с толку достаточно для того, чтобы начать искать смысл более глубокого уровня. Вызов инициации не в том, чтобы попытаться притвориться, что жизнь под контролем, но в том, чтобы остаться в состоянии потерянности и бессилия и открыться глубокому внутреннему знанию того, что нужно увидеть и чего раньше не было видно.

В такие моменты рациональному уму не терпится все понять. Нет ничего плохого в анализе и рациональном мышлении, но этот навык – часть развития Эго. Можно рационализировать сколько угодно, однако применения стратегий Эго, завоеванных тяжелым трудом, попросту недостаточно для понимания жизни на уровне Души.

Если вы выбиты из колеи опытом инициации, вы можете успокоить свой ум следующими словами себе: «Мне кажется, что это инициирующий опыт. Я знаю, что я не могу его понять умозрительно. Я также не могу давить сильнее и контролировать ситуацию. Я могу опереться на свое Эго, чтобы ответственно действовать в мире, пока это продолжается: позаботиться о моих детях, приехать на работу вовремя, быть добрым к моим друзьям. Но в этом опыте пробуждается моя Душа. Единственное, чем я могу содействовать – это ожиданием того момента, когда нужное знание придет ко мне.»

И оно всегда приходят. Иногда это озарение, просачивающееся изнутри, через сны и в моменты пробуждения, когда мы говорим «Эврика!» и «О, точно!». Иногда оно приходит к нам синхронистично через друга, книгу, письмо, лектора, которые «случайно» озвучивают то, что нам нужно услышать. Или может явиться к нам как природный объект или символ. Мы смотрим на него и вот уже мы просто знаем то, что мы должны знать.
Язык Души – правополушарный, язык метафор, нарративов и парадоксов, он совсем не похож на левосторонний язык Эго, язык логики, дискурса и дуализма. Озарения Души обычно случаются не как результат усердной работы, но как гештальт, рожденный из жажды узнать ответ. Способность оставаться в растерянности и чувствовать себя бессильным и разбитым помогает открыться таким моментам внезапной ясности. Мы не можем контролировать то, что происходит с нами в такие времена, но если нам повезет, мы научимся заныривать под замешательство на более глубокий уровень мудрости, который всегда нам доступен.

В современном мире рассказы об инициирующем опыте не поощряются. И хотя юнгианский анализ – это современная форма инициации, многие люди, обращающиеся сегодня к психологам, попадают к Эго-психологам и только учатся тому, как лучше приспосабливаться к миру вокруг. Архаичные практики разных времен уделяли значительное внимание инициации, ее роли и ее функции. Я хочу описать лишь две такие практики: древние религиозные мистерии и «науку» алхимии.

Древние религиозные мистерии как источник психологической истины

Мистерии были частью религий плодородия, которые чествовали сексуальность, рождение и смерть. Ключевой для всех религиозных мистерий является предполагаемая параллель между циклами природы и циклами духовной и психологической жизни. Иными словами, жизнь человека и семьи, природные процессы и божественная реальность – все рассматривалось как отражение друг друга и все виделось частью непрекращающегося процесса, исполненного красоты.

Некоторые культуры воспевали солнечные циклы (весна, лето, осень и зима), другие – лунные (растущая, убывающая и полная луна). Священные события: рождение, парность и умирание – уподоблялись циклам природы. Первоначально величайшим духовным первоисточником была богиня, позже – бог. Это божественное существо давало рождение сыну (который в ранних историях про богиню становился её супругом) или дочери (как в мифе о Деметре и Коре), и родитель чрезвычайно дорожил чадом. И все же этот ребенок должен быть принесен в жертву: Кора похищена Аидом и навеки должна жить с ним половину года, Дионис разорван на куски своими разгульными последователями, Иисус распят.

В этих историях за смертью или принесением в жертву следуют образы возрождения или воскрешения. Старый бог умирает и возрождается в новом году. Христос воскрес, Осирис собран по частям, Кора вернулась на землю, и зима превращается в весну. Такая система смерти и перерождения не только соответствует смене времен года, она также отображает модель психологического обновления, когда человек умирает таким, каким он был, чтобы после дать рождение себе такому, каким он может быть.

Позже патриархальные религиозные истории, например христианские, оставили ощущение таинства в отношении связи смерти и перерождения, но потеряли не менее важный фокус внимания на великом чуде сексуальности. Ранние религии плодородия праздновали не только смерть и возрождение, но и великое чудо того, что рождение является результатом сексуального союза. Так, наиболее священные изображения ранних религиозных мистерий прославляли мужскую и женскую эротические энергии, и весьма откровенно. Некоторые из символов перешли в христианские литургии. Например, как отмечает Эстер Хардинг (Esther Harding), «оплодотворение кропильницы погружением в нее горящей свечи» - это разновидность древнего эротического символизма. Однако почитание чуда сексуального союза как основы этого символизма было утеряно.

И действительно, в наши дни многие могут посчитать ересью рассуждения о сексуальной связи как о ключевой духовной мистерии, особенно когда идея рождения ребенка девственницей стала догмой. Для людей же античного мира чествование страсти, Эроса было таким же фундаментальным, как и празднование возрождения. В некоторых традициях, например, Шива и Шакти в индуизме, акт творения изображается как явно эротическое совокупление богов. И, как также отмечает Хардинг, значимость рождения бога «девственницей» не проистекает из каких-то пуританских позывов. Традиционно термин «девственница» (Virgin) обозначал женщину, которая была «одна в себе» (one-in-herself), то есть принадлежала себе. Она могла быть сексуальна, у нее могли быть дети, но она не могла быть чьей-то женой или собственностью. В общем смысле, это означало, что она познала богиню в себе и чтила себя.

Процесс инициации в мистерии смерти, страсти и рождения, почитаемый древними религиями и коренными народами, отражен в архетипах Души: Искателе, Разрушителе, Любящем и Творце.

Алхимия как зашифрованная психологическая истина

Многие люди полагают, что алхимики были попросту химиками-неудачниками, однако в действительности их попытки превращать свинец в золото в лабораториях не были их основной целью, по меньшей мере, не были целью тех, кто действительно знал традицию. В сущности, в алхимических процессах и мифах о путешествии героя зашифрованы ключевые стадии психологического роста и развития.

Как и многие мистические инициирующие традиции, алхимия передавалась от мастера к ученику в основном устно. Труды по алхимии, написанные мастерами традиции, были намеренно запутаны, чтобы только тот, кто инициирован в алхимический язык, мог ухватить смысл. Алхимические мастера были должным образом внимательны, чтобы люди, которым недоставало адекватной структуры Эго и понимания этики и морали, не наткнулись случайно на эти техники и не причинили вред себе или другим.

Для истинных алхимиков цель трансформации свинца в золото на физическом плане была всегда вторичной по отношению к большей духовной цели взращивания золотого восприятия из свинцового. То есть мы расширяем восприятие Эго, чтобы прожить опыт Души и в этом процессе дать рождение Самости. Результат превращения свинца в золото на физическом плане считался внешним признаком более важного внутреннего духовного свершения. Разнообразные химические процессы, которые отделяют золото (Дух) от меньших элементов (материи), подобны этапам путешествия героя: из общепринятой реальности, где доминирует Эго, в переменчивые земли Духа и обратно к трансформации физической реальности, когда Дух является на землю. Итоговая стадия алхимического процесса, выраженная в царственности, золоте и солнце, символизирует действенную способность манифестировать, проявлять духовную истину на физический план.

Четыре архетипа, наиболее выраженные в путешествии к настоящему себе: Искатель, Разрушитель, Любящий и Творец, говорили с человечеством через древние культы и алхимию, они же говорят с нами сегодня посредством юнгианского анализа и других процессов, соединяющих нас с нашими глубинами. Все вместе, они помогают нам проживать опыт наличия смысла и подлинности в нашей жизни.

Каждый архетип соответствует элементу или аспекту Души. Искатель соответствует Духу, Разрушитель – Танатосу, инстинкту смерти, Любящий – Эросу, силе жизни и Творец – воображению (исходящему из нашей собственной уникальности). Направление Духа восходящее. Дух стремится выйти за пределы физического существования и зовет нас в квест встречи со своей Душой. Направление Танатоса – вниз и внутрь, воплощенное в мифическом путешествии в подземный мир и выраженное в окукливании гусеницы, когда та трансформируется в бабочку. Эрос главенствует над последующим движением Души изнутри вовне и служит нашей связи с другими. Воображение – часть души, производящая смыслы и наделяющая ими, пряха историй, образов и возможностей, и его направление расширяющееся.

Искатель
Искатель ищет просветления и трансформации, но поначалу очень контролируем мыслительными процессами Эго. Потому Искатель полагает, что просветление заключается в том, чтобы стать «лучше», «опытнее» и еще «совершеннее». Квест поиска на деле – в том, чтобы выйти за пределы человеческого. Это зов Духа, восходящий, движущий нас вперед, постоянный вызов к улучшению себя. И в определенный момент, инициация потребует отказаться от восхождения для того, чтобы мы могли погрузиться в глубины Души и ее истины.

Путешествие Искателя требует храбрости, чтобы вырваться из зависимости и подчинения и прорваться в неизведанное. Мы всегда страшимся непонятного и неизвестного. Человек, не знающий свою внутреннюю реальность, живет в ужасе от перспективы остаться в одиночестве и внезапно столкнуться со своими внутренними демонами. Человек, не осведомленный о внешнем мире и способах его работы, живет в ужасе от перспективы выйти в мир. Оба опасаются своего незнания и неумения иметь дело с тем, что может случиться.
Как говорил Юнг, некоторые из нас относительно более интровертны и свободнее чувствуют себя в своем внутреннем мире и любят его исследовать. Другим комфортнее во внешнем мире, и они любят исследовать его. Мы охотнее рискуем в том мире, который мы хотя бы понимаем. Искатель в каждом из нас призывает нас исследовать то, чего мы боимся больше всего, чтобы, смело встретив неизвестное, мы переменились.

Разрушитель
В нашем внутреннем путешествии в психике мы можем поначалу проживать Разрушителя как Тень, репрессированные потенциальные «я». Поскольку они были угнетены и заперты, их ненавидели и оскорбляли, у них было немного шансов вырасти и развиться, потому они стали извращенными и болезненными в своем выражении.

Юнг объясняет, что Тень открывает ворота бессознательного. Взятие на себя ответственности за свою Тень дает нам доступ к великим богатствам подземного мира. Вот почему подземный мир часто изображается как наполненный драгоценностями и сокровищами, коих охраняют злые чудовища. Все герои знают, что невозможно получить сокровище без готовности сразиться с драконом. Когда герой впервые проявляет эту готовность, то он приходит как Воин, полагая, что имеет дело с внешним драконом. Герой поражает дракона, завоевывает сокровище и, конечно же, подтверждает силу Эго. Когда же герой сталкивается с драконом еще раз, то он узнает, что дракон - это он и есть, и тогда ему открывается доступ к сокровищам его Души.
Как ни удивительно, Тень – милосердная форма Разрушителя, несмотря на то, что ее вторжение в душу может быть пугающим, когда она интегрирована и трансформирована, она всегда щедра на дары. Однако Разрушитель также приходит как Танатос, инстинкт смерти. Танатос может изливаться путем Тени, разрушая все, что мы знали о себе, но это еще и та часть психики, которая побуждает нас стареть, заболевать и умирать. Танатос всегда на стороне смерти, во всяком ее обличии.

Любящий
Архетип внутреннего Любящего проявляется в эротической энергии жизни, которая символически изображается как супружество внутренних бога и богини. Женитьбу, психологическое единство и природу вселенной зачастую связывали. Джун Зингер (June Singer) обосновывает необходимость воссоединения первичной разделенности, выраженной как небо/земля, мужчина/женщина, свет/тьма. Символом этого воссоединения является священный брак, дающий рождение Самости. Вот почему подлинная андрогинность много больше, чем просто примотать скотчем мужскую и женскую роли друг к другу, она означает фундаментальное восстановление целостности психики, которая выходит за пределы дуальности.
Юнг учил тому, что наш вход в мир Души лежит через протиположный сексуальный элемент нашей психики, для мужчин это анима, для женщин – анимус. Мы можем узнать этот образ психики разными способами: анима или анимус часто явно проявляются в наших снах, если мы занимаемся каким-либо искусством, то образы приходят и в него, и мы обнаруживаем, что нас привлекают живые мужчины или женщины, олицетворяющие качества нашего внутреннего анимуса или анимы.

Мы часто познаем происходящее с нами посредством изучения внешнего мира. Мы учимся любить внутреннюю женщину через научение любви и уважения к женщинам вне нас, по отдельности и вместе взятых. Мы учимся любить внутреннего мужчину через научение любви и уважения к мужчинам вне нас, по отдельности и вместе взятых.

И хотя священный брак бога и богини не является больше символом в большинстве западных религий, он является фактом психологической жизни. Священный брак разнообразно проявляется в психике как единение противоположных психологических свойств: мужского и женского, тела и Духа, Эго и Души, сознания и бессознательного. Соединение каждой из этих полярностей происходит благодаря нашей способности чувствовать искупающую, сострадательную любовь (агапэ) не только к другому, но и к самому себе. И это приводит к более глубокому и единому проживанию опыта Самости, выражаемой во все большей целостности, действенности и силе.

Творец
Архетип Творца помогает прорасти зерну нашей подлинной уникальности в глубине нас. Он руководит процессом рождения нашей жизни. Он - часть нас, которую мы называем «воображением», и он фокусирует наши творческие, наполненные воображением действия. Без воображения мы не можем сотворить жизнь, но вне состояния подлинной Самости наше воображение не сфокусировано. Расфокусированное воображение задумывает множество проектов и идей, но они сумбурны, хаотичны и, в конечном итоге, неполноценны и не приносят удовлетворения.

Джин Хьюстон (Jean Houston) называет эти зерна «энтелехией», делая акцент на уникальную закодированную в каждом человеке жизненную миссию. Связь с энтелехией всегда отличала величайших мужчин и женщин, будь они артистами, музыкантами, учеными, философами или духовными учителями. Им доступно состояние подлинной уникальности и смысла.
«Энтелехия желудя в том, чтобы быть дубом, энтелехия ребенка – взрослым, а ваша – тем, кем знает Бог. Через сакральную психологию происходит подключение к энтелехии себя, уровню наибольшей связи с божественным собой, божественной Самостью», - Джин Хьюстон.

Связь с Душой – в глубине своей про установление связи со своей энтелехией, индивидуальной судьбой, так, чтобы каждый воплощал в жизнь свое подлинное дело и вносил свой уникальный вклад в жизнь планеты. Технология энтелехии – это творческий, соединенный с нашим воображением потенциал создавать жизнь во всем ее многообразии, и этот потенциал возникает из постижения истины того, кто мы есть.

Вы можете прожить эти четыре архетипа, относящиеся к Душе, осознанно посредством юнгианского анализа (возможно, по мере того, как они будут проявляться в ваших снах), через духовные искания. Или прожить их просто посредством каждодневного опыта вашей жизни, устремившись к большему, испытав величайшие потери или страдания, страстно полюбив, испытав глубокую и бессознательную подлинность, когда все ваши действия органично и легко исходят из вашей сути. Проживание такого опыта позволяет нам – хоть на самый кратчайший миг опыта – войти в тайны Души. Почти у каждого из нас был такой опыт. Если мы позволим опыту изменить нас, мы познаем инициацию.

В юнгианском анализе или других аналогичных способах внутреннего путешествия архетипы Души знаменуют различные стадии процесса индивидуации, процесса, посредством которого мы исследуем наш внутренний психологический мир, проясняем наши устремления, интегрируем теневые элементы психики, балансируем маскулинные и феминные аспекты и приходим к состоянию глубинного и исполненного опытом понимания того, кто мы есть. Результатом этого процесса – если мы осознавали получение этого опыта – будет рождение Самости. Это достижение знаменует возвращение из путешествия, кульминацией которого служит трансформация королевства. И эта трансформация возможна не только когда мы дали рождение Самости, но и проявили эту Самость реальным и осязаемым способом в мир. Этому процессу посвящена следующая глава.